Отправлено: 15.02.12 20:57. Заголовок: Дневник Риты Скитер (продолжение)

цитата:

И они пали в его объятия, и осыпали его поцелуями, и отвели во дворец, где облекли его в дивные одежды, и возложили на его голову корону, и дали ему в руки скипетр, и он стал властелином города, который стоял на берегу реки. И он был справедлив и милосерд ко всем. Он изгнал злого Волшебника, а Лесорубу и его жене послал богатые дары, а сыновей их сделал вельможами. И он не дозволял никому обращаться жестоко с птицами и лесными зверями и всех учил добру, любви и милосердию. И он кормил голодных и сирых и одевал нагих, и в стране его всегда царили мир и благоденствие. Но правил он недолго. Слишком велики были его муки, слишком тяжкому подвергся он испытанию — и спустя три года он умер. А преемник его был тираном.

Оскар Уайльд, "Мальчик-Звезда"

 Отправлено: 10.10.13 19:11. Заголовок: В колонках: Evanesce..

В колонках: Evanescence - Ocean

Сказки о любви

Да, я очень люблю сказки о любви. Их создавали Данте, Шекспир, прерафаэлиты, Стефани Майер и все те, кто грезил любовью в бесконечности блуждания человечества в веках. Эх... Я как видел свою душу, застывшую в испуге на пороге своего земного странствования, перед нисхождением в то, что называется жизнью. Вот прообраз моего Артура, герой, который, даже в том случае, когда он не окажется героем, думаю, заслуживает того, чтобы вписать его в вереницу кумиров, которым я поклоняюсь.

http://i016.radikal.ru/1310/59/df9b8c2da78b.jpg

А это - просто учительская: http://s018.radikal.ru/i526/1310/97/3ee6241f9607.jpg

Ещё прерафаэлиты: http://www.posterlux.ru/styles/gallery/bratstvo-prerafaelitov/10204/page/3

 Отправлено: 10.10.13 20:00. Заголовок: Вообще же, имея в ви..

Вообще же, имея в виду то, что наше поколение очаровано тайнами жизни, мне интересно наблюдать за всякими процессами в жизни - формированием личности, пресловутым сотворением кумиров, архетипами, на котором базируется коллективное бессознательное, культурным характером предпосылок отношений, развивающихся на той или иной стадии развития общества. Но более всего меня интересует искусство. И вот что удивительно: когда-то мне казалось, что я знал о тех же прерафаэлитах всё (всё знать, конечно, невозможно), и остальные этапы совершенствования - лишь дополнение и уточнение отдельных категорий и областей, они являлись мне в других ключах, овеянные дымкою вечности. Жаль, конечно, просыпаться в этом холодном, греховном мире после ночи удивительных грёз (или кошмаров - в этом плане я часто напоминаю себе Моргану), к утру, хранящему ещё память о вчерашних восторгах и ликованиях, исполненных верой в то, что в мире осталось ещё хоть что-то хорошее. Фантасмагории и видения, которым дали форму Россетти и Миллес, этот порыв к бесконечности последних романтиков империи, игра красок и фигур, вызывающих в памяти то строки, то фразы из баллад и книг (недаром их любимым местом в юности была оксфордская библиотека), картины и гобелены ручной работы, подаренные нам тёткой и изготовленные так, как то ценили эти благословенные художники - всё это возвращает из памяти и Франческу с Паоло, затерянные в вихрях ада, но всё-таки любящие друг друга "неразлучимо", и Благословенную Беатриче с белым маком, принесённым ей пернатым вестником из иного мира, и Грааль, поднесённый простодушному Персивалю, и образы Лилит и Гвиневры, и задумчивость Прозерпины... Эх. Летом выписывал подсолнухи, уже надомленные, но не утратившие свою изысканность, и кладбищенскую траву - "...Знаешь ты это? Все в жизни напрасно, На все налегла полутьма."

 Отправлено: 10.10.13 21:17. Заголовок: Чего только не выуди..

Чего только не выудишь из старых тетрадей. Писалось, кажется, от балды, т. к. перемешано всё. Было ещё там что-то про Дина Томаса...

<...>

МакГонагалл была довольно строгой учительницей, и вмешательств в педагогический процесс не терпела. Но Слизнорт был просто очаровашкой по отношению к молоденьким студенткам, и вместе с этим был довольно обходительным человеком с богатой эрудицией.
В реализации своих желаний они оба были уверены на сто процентов: амортенция, которой обычно потчевали либо вышестоящих, либо не слишком любвеобильных студентов, была сварена и пущена в ход.
Что происходило потом в туалете Плаксы Миртл! Тот клуб, который создал Малфой или Седрик - или оба вместе (туалет) - был заполнен старшекурсниками, страстно возжелавших любви или причисления к элите, и то, что Малфой выучивал добрых три месяца, использовав "Империус" после ночи с Поттером, который отчаянно разрывался между ним и Колином Криви, прежде чем открыл на парселтанге двери в Тайную Комнату, стало известно по всему замку. Именно благодаря Пивзу. Пивз же растрепал о связях Поттера с Драко, и Седрик после этих новостей сразу уединился в пуффендуйской башне, но про Седрика - это уже совсем другая история.
Седрик Диггори не выносил, как говорится, сора из избы, и все свои измены тщательно скрывал. Особенно от Малфоя, чьи губы были столь же прекрасны, сколь небезопасны как для сверстников Драко, так и для него.
Сибилла Трэлони уединилась на башне с кентавром Флоренцом, в то же время Дамблдор грыз свои лимонные дольки.

<...>

- 1756! - выкрикнула расстроенная Гермиона в лицо стражу на этот раз совсем нетрудный (во всяком случае, для неё) ответ на вопрос. В гостинной Когтеврана царил полумрак. Полоумная Лавгуд увлекалась прорицаниями, и решила устроить спиритический сеанс для младших курсов. Гермиона упала на руки подруге:
- Представляешь, эта подлая... - она проглотила нехорошие слова, - изменила мне сначала с Роном, а потом...
Девчонки дружно взяли сторону Гермионы и с удовольствием стали им помогать. Во всяком случае, в "Норе" Уизли уже давно никто не сомневался в романтической привязанности Рона к Седрику Диггори.
- Давайте приворожим его особыми чарами... - предложила одна из девчонок, и стала сыпать замечаниями и подсказками, точно из словаря. - Есть снадобье вечного счастья, есть Бальзам Любвеобилия, - она мечтательно закатила глаза. У Гермионы подобные чувства возникали, когда она открывала новое пособие по Предсказаниям - в этих областях она чувствовала себя явно не в своей тарелке. После того опыта, которого она испытала, ей казалось, что её жизнь будет ограничена строгими рамками факультетских правил, которых она то и дело вычитывала нерадивым школьникам. На этот раз узкие шоры были сняты с неё Полумной Лавгуд, и ей открылись глубины, о которых она раньше никогда не знала.

***

Тем временем Белатрисса сидела в поместье Малфой-Менор не одна, но с портретом Люциуса, аппарировав туда прямо из апартаментов Министра Магии. Принимая лишь половину стакана Оборотного Зелья, она втёрлась в доверие располневшему Министру и выудила из него ценные сведения о новых распорядках в Хогвартсе. Беллатриса уныло жаловалась портрету на свою скучную жизнь, портрет же упорно хранил молчание. Во времена былой славы Тёмного Лорда можно было налаживать связи с общественностью через портреты, и Беллатрикс охотно делилась со своими предками всем своим романтизмом, сентиментальностью и состраданием. Люциус же теперь был красным, как помидор, когда видел своего сынишку под одним одеялом с Седриком Диггори. И молчал, потому как стыдно ему было говорить о своей безалаберной молодости. В которой было место и Северусу, и Сириусу Блэку.
Сидела она так часика три, потом поняла, что это добром всё равно явно не кончится, а только окончательно расшатает её нервную систему, и занавесила портрет белым холстом, в результате чего Люциус обиделся и отправился к Нарциссе на обратную сторону комнаты, где и попивал с ней кофеёк, глядя на неприхотливые развлечения супруги. У Нарциссы было много благоприятных возможностей для романов со своими кузенами, но она предпочла хранить верность мужу.

 Отправлено: 11.10.13 17:01. Заголовок: http://music.yandex...

В колонках: Evanescence - "Tourniquet" ( http://basemp3.ru/?page=show&id=3333 ) - с этой песней у меня почему-то связано то, что называется "любовью". Восхождение, крестный путь, лестница к небесам. De profundis, так скажем.
Мне было 19, когда я восходил под неё на гору Гребеней: http://s020.radikal.ru/i703/1310/de/4d7232380f51.jpg

Девицы по очереди наклонились над крышкой толчка и занюхали скорость. Через пару секунд они, спотыкаясь, вывалились из кабинки в залитый ярким светом сортир и столпились у зеркала, чтоб завершить боевую раскраску. Они были похожи на ходячие трупы - белые лица, черные губы и здоровенные черные круги под глазами. Тиш была самой высокой из троицы, самой здоровой и все дела, ее длинные волосы были зачесаны вверх в виде черной колонны, презирающей силу тяжести. К ней постоянно влекло всяких тощих хануриков, жаждущих задохнуться в ее мощных сисярах. Сэл и Дэб были обе такие же тощие, как те ханурики. Сэл выбрила себе две трети башки, и оставшийся черный ирокез был гофрирован на х**. Волосы Дэб прямыми мертвыми патлами висли до самых плеч. Все в наколках и рваных ажурных чулках и викторианских корсетах из китового уса и фальшивых брильянтах из лавки старьевщика в Уитби все они трое смотрелись п***ц о*******но круто.
Когда они вывалились из сортира и ломанулись сквозь клубный тусняк, кто-то крикнул:
- Ха, это ж три е****х ведьмы! Все ништяк, цыпочки?
- Йее, - Тиш хихикнула снова, - Но, бля, берегись, Билко, а то я тебя заколдую в п****у.
- Чо, превратишь меня в стремную жабу, да?
- Очень надо, ты, х** уродливый, ты и так похож на стремную жабу.

Тони Уайт

Жесть. А сегодня мне опять приснился Артур. И занимались мы... Астрономией. Йе... У нас, оказывается, разные представления об Уране, хотя астрономию он знает намного лучше меня.

 Отправлено: 11.10.13 19:07. Заголовок: Иди к н..

Приключения Седрика и Малфоя. Продолжение следует...

____________________________________________________

Иди к нему, и красотою слова
И всем, чем только можно, пособя,
Спаси его, и я утешусь снова…

…Меня сюда из милого мне края
Свела любовь; я говорю любя.

Данте, "Ад", песнь I

Седрик Диггори нашёл Малфоя за чтением старинных фолиантов из семейной библиотеки. Малфой, по-видимому, знал всё, чего не знал Седрик, и пуффендуец решил посвятить недельку-другую на изучение того тёмного и странного, чем гордился факультет Слизерин. Вполне безобидное занятие на самом деле было опасными тонким погружением в такие тайны магии, которые очень уж напоминали Тёмные искусства. Драко Малфой без особенного удивления отнёсся к рвению Седрика к изучению тайн, доступ которым был зачастую перекрыт как школьными правилами, так и хранителями этих тайн. Самому Драко приходилось скрываться и скрывать от других остальные свои увлечения, также напрямую соприкасающиеся с Чернокнижием. Опыты, которые он проводил, были далеко не безопасны, и даже подвалы Слизерина уже не подходили для его целей. Но Выручай-Комната спасала не только светлых и добродетельных волшебников.
По вечерам Седрик отправлялся в Выручай-Комнату, где находил не только своего приятеля, но и всё необходимое для проведения сомнительных манипуляций с редкими и таинственными ингредиентами. Книги, перья и пергамент валялись вразброс на прожжённом странными жидкостями столе. Серебряные модели солнечной системы мерно журчали, колбы извергали дым, пламень и необычайные запахи. Седрик решил начать с малого, и варил зелья вполне обычной консистенции, которые впоследствии были использованы для необычных целей*. Приступая же к заданиям посложнее, Седрик начинал понимать, что без помощи Малфоя ему пришлось бы очень туго.
Воистину, слизеринские мудрость и знания были бы непостижимы для пуффендуйца, если бы не особенное упорство, с которым Седрик приступал к изучению этого удивительного предмета. Малфой легко ориентировался в ядах и проклятых зельях, изучаемых только особым курсом или в Аврорате. Но высшие разделы этой тонкой науки им поодиночке было бы не изучить. Ингредиентов в Хогвартсе было не так то уж и много, а техника приготовления зашкаливала, да так, что Высшая Трансфигурация порой казалась прекрасным воспоминанием. Но риск, без которого невозможно было приступить к созданию столь сложных составных снадобий, оправдывал себя: чем больше Седрик Диггори погружался в изучение зелий, тем больше (или ему так казалось) он понимал самого себя, мир и тайны жизни. Уже позднее Малфой разделил его идеи и снисходительно отнёсся к слабостям лучшего друга, равно как всё больше уважал его за проницательность и необыкновенное трудолюбие. Прилежание, с которым Диггори принимался за изучение очередного раздела Тёмных Искусств (азы из знал любой мало-мальски образованный слизеринец, только об этом никто не знал. Или делали вид, что не знают) вызывало восхищение, а у некоторых его однокурсников с Пуффендуя – неизбежное преклонение. Благо что осанка Диггори стала благороднее, а взгляд – повелительнее и властней. Некоторые девушки в открытую заявляли Диггори, что с его красотой нельзя пренебрегать молоденькими кошечками и пышечками, половина из которых ревновала его… к Малфою.

***

В гостиной Слизерина зелёным пламенем полыхали свечи. Развалившись на зелёном диване, Малфой попивал абсент, то и дело поглядывая на дверь из-за огромного тома «Истории зелий XIII – XIV веков». Скорее всего, он ждал кого-то. Кого – непонятно, но его внимание внезапно привлекла фигура девушки, притаившейся в углу напротив камина. Камин полыхал, отбрасывая странные тени на стены и потолок.
Неожиданно тень девушки зашевелилась и привстала. Из-за кресла с высокой спинкой выглянуло миловидное личико – это была девчонка со второго курса, лёгкая и подвижная отличница Марта Марлоу, мечта любого третьекурсника: далее чары прекрасно сваренной ею однажды на уроке Снейпа амортенции не распространялись. Но и подобное преимущество позволяло ей не раз обращать на себя внимание Малфоя, слизеринского красавчика, правда, ненадолго. Чаще всего Малфой рассматривал Марту просто как смазливую пигалицу с младших курсов.
- Ой, Драко, прости… - потупилась Марта. – Я не ожидала увидеть тебя в это время здесь. Хотя… Ты уже старший товарищ для всех нас, здесь присутствующих, - она кокетливо подмигнула ему и вприпрыжку пустилась в сторону спален для девочек.
Малфоя охватила необычайная грусть. Он часто размышлял над судьбами магического мира, как целого, так и единичных его обитателей: эти живые мертвецы даже не подозревали, какою красотой и проникновенностью обладают некоторые зелья, в особенности же Тёмные – их составные части так гармонировали с влиянием их общего воздействия на вещи, что при желании можно было услышать в них музыку сфер, а в бликах – звёзды средь бела дня. Целая вселенная ароматов, цветов и соединений открывались перед каждым, осмеливающимся приблизиться к тому порогу знания, за которым граница между жизнью и смертью стиралась, а грань, где понятия добра и зла сливаются воедино, можно было найти только самому. Впрочем, пелена иллюзии спадала с глаз всякого, кто приступал к изучению тёмной стороны подобного рода искусств. Смелость всегда была вознаграждена удивительным эффектом, которым эти варева производили в реальной жизни.
Малфой слез с дивана и направился в сторону камина, к креслу, в котором сидела девочка. Драко прихватил с собой бутыль. Присев, он обнаружил под собой что-то жёсткое. Приподняв это, он обнаружил, что это – книга, старинная книга в чёрном кожаном переплёте, с застёжками, покрытыми лёгким налётом ржавчины. Раскрыв книгу – довольно объёмистый фолиант – у себя на коленях, Драко принялся рассматривать его в свете камина и пары-тройки висящих в воздухе волшебных свечей.
Гравюры, которыми была испещрена книга, прекрасно вписывались в её содержание и являли собой образец этого строгого и несколько изощрённого искусства. Они будто бы оттеняли повествование, несколько жутковатое, и выделялись объёмом на фоне некрупной готической вязи, которой был написан основной текст. Там были изображены результаты воздействия различных зелий разной степени сложности на человека. Описания, состав и способы приготовления занимали большую часть страницы, примечаниям отводилось совсем небольшое место, хотя там было, что читать, как, например, одно примечание, относящееся к Развоплощающему Зелью, согласно которому развоплотиться можно в любой момент, даже во время приготовления, если, например, преждевременно вдохнуть его отравляющие пары. Развоплотиться и не воплотиться больше, как это было с Волан-де-Мортом, знаменитым специалистом в Тёмных Искусствах, в том числе и в области приготовления ядов и многоразличных препаратов для черномагических операций.
Малфоя больше не интересовало то, кому принадлежала эта книга: он весь погрузился в чтение и изучение удивительного манускрипта. Глотая страницу за страницей, он с ужасом понимал, сколь многого он ещё не знает. Фолиант учил его, как грамотно и рационально использовать ингредиенты, правильное употребление которых обеспечивало бы замещение некоторых недостающих и редких препаратов. Он рассказывал и показывал, как стоит подходить к изучению того или иного раздела магических искусств (в том числе и Тёмных), чтобы усвоение знаний было правильным и прочным, в особенности – материала, необходимого для понимания главного – сути зелий. Без понимания этого краеугольного камня книжной науки Зельеварения невозможно было представить себе волшебника и его замечательные творения, ведь импровизация в какой-то степени необходима тому, кто хочет придать вареву характер, цвет и аромат – все эти особые оттенки смысла и глубинной сущности зелий – чтобы добиться желаемого результата. В общем, в этой книге было всё то, что необходимо было Малфою для завершения своего образования.
Остаток ночи Малфой провёл в гостиной. Утром его разбудил Крэбб, которому не с кем было сидеть за одной партой на Зельях. Если в теории, в отличие от дубинноголового Гойла, Крэбб хоть что-то соображал, то на практике ему не повезло с правым полушарием мозга и местом, откуда росли его руки: в зельеварении он был полнейшим тупицей.
__________________________________________________________________

*в частности, амортенция, сваренная Седриком Диггори, использовалась мадемуазель Трюк, чтобы соблазнить Аргуса Филча, завхоза Хогвартса.

 Отправлено: 11.10.13 20:45. Заголовок: Занятия по зельеваре..

Занятия по зельеварению начались, как обычно, с окриков и понуканий Снейпа. Тот, принимаясь за наведение дисциплины среди «стада баранов», злился и лишал то один, то другой факультет баллов: то там, то здесь слышались вздохи разочарования.
Очередной головоломкой послужило задание: создать трансформирующее зелье, способное обращать один предмет или живое существо в любое другое без намёка, однако, на обращение. Поскольку одни ингредиенты необходимо было получить путём дистилляции или сублимации из других, задача становилась вдвойне сложней. Пыхтя и извиваясь над котлом, Малфой покрыл себя неувядаемой славой, сварив зелье быстрее всех. То ли он пользовался каким-то незримым руководством, то ли просто Драко показался Снейпу сегодня симпатичней, чем обычно, но Слизерин получил пятьдесят очков, а котёл с характерными лиловыми испарениями был представлен в качестве примера всему курсу. На расспросы слизеринцев Малфой смущённо отвечал, что это была простая случайность. На выходе из подземелий он неожиданно столкнулся с группой второкурсников, среди которых была и Марта. Она подмигнула ему издалека и покраснела. На минуту Малфою показалось, что она всё знает о его таинственных исследованиях, и он отвёл глаза. Но после его мысли вновь переключились на сегодняшнее удивительное открытие в кабинете зельеварения, и он приписал свой триумф чрезмерному прилежанию и врождённому таланту. О том, что талант у него имелся, не сомневался никто, в том числе и сам Малфой: его бабушка была одной из самых искусных зельеваров прошлого столетия. Её работы выдержали несколько переизданий в научных кругах, а открытия в области приготовления лечебных и магических отваров составили славу медицине тех лет.
Прошмыгнув мимо младшекурсников, он направился прямиком на восьмой этаж, к Седрику Диггори. Выручай-комната распахнула свои объятия навстречу Малфою: уютно пахнуло крекерами и джемом, и взору Драко явились прекрасно обставленные апартаменты любителя душевных встреч, излияний и признаний. Помещение было обставлено лёгкого дерева мебелью, больше похожей на кухонную. Седрику, видимо, нравилось приглашать к себе гостей (так оно и было на самом деле. Но в гостиную Пуффендуя Малфоя почему-то не тянуло), и в этот раз на плите, рядом со свистящим чайником, пузырилось и испускало пряные ароматы какое-то неизвестное Малфою снадобье.
- Привет, проходи, - Диггори снял фартук и обнял Малфоя, не заметив, как тот вдохнул удивительный аромат его прекрасных, точно выжженных осенним солнцем волос. По-видимому, Малфоя тянуло к Седрику не только как к товарищу по интересам. Диггори, похоже, заметил это, поскольку Малфой ощутил у себя на шее его жаркое дыхание. – Знаешь, что это такое? – прошептал он, кивнув в сторону котла.
Малфой отрицательно покачал головой. Хотя он и знал почти всё о характере и привычках своего старинного друга, он не мог предугадать все ходы его странного ума, необычайно сильного в отличие от остальных пуффендуйцев. Его зелья всегда отличались – то ли составом, то ли ароматом, неважно, но эффект был всегда поразителен и выходил за рамки предложенного в пособиях и учёных книгах.
- Этот любовный напиток – своего рода Амортенция, усиленная в несколько раз. – Седрик усмехнулся и провёл ладонью по щеке Малфоя. – Знаешь, дружок, если добавить эту прелесть в чашку с тыквенным соком тому же Снейпу, я и представить не могу, что может из этого получиться. Может, он влюбится в старину Филча, а, быть может, решит изнасиловать Пушка нашего лесничего.
Малфой с опаской поглядел на котёл и отодвинулся подальше от плиты.
- Знаешь, Диггори, - после минутного молчания проговорил он. – Мне иногда кажется, что нашим с тобой отношениям пора завершиться… Ты же сам понимаешь, что это не совсем правильно. – Малфой перевёл задумчивый взгляд с котла на висящую в воздухе свечу. – И ты пойми меня именно правильно. Такой красавчик, как ты, должен иметь… ну я не знаю, достойную подругу сердца, что ли…. – Казалось, что эта фраза далась Малфою с большим трудом. – Да и мой статус и положение в обществе не позволяют мне предаваться с тобой этому… разврату…
«Да у Малфоев есть понятия о пристойности!» - удивился про себя Седрик, но виду не подал.
- Разврату… - вслух повторил он, удивлённо глядя на Малфоя. - Раньше ты относился к нашей дружбе совершенно по другому…
На этот раз промолчал Малфой. После последней фразы Седрик как будто сник. Смотреть на него было, по меньшей мере, жалко.
- Седрик, это ведь не говорит, что нам нельзя общаться совсем» - Малфой и сам понимал, что говорит какую-то ерунду, но по обыкновению аристократов делал вид, как если бы то, что он говорил, было непреложной истиной. Разговор не клеился, Седрик выглядел смущённым, и Малфой решил отложить беседу до лучших времён.
Варево в котле принимало розоватый оттенок, испуская бурые пары. Вскоре вся комната наполнилась сладковатым запахом.
- Не желаешь ли отведать? – Седрик выудил из воздуха два бокала. – Со мной вместе, разумеется.
Бокалы заполнились дымящейся розоватой жидкостью. Малфой невольно отшатнулся.
- Да ладно, шутка, - Седрик грустно рассмеялся, опустив бокал на стол. – Я не знаю, где найти применение этой водичке. Как я уже говорил, это мощное зелье. Никто не станет пить его по собственному желанию…
Неожиданно Малфой взмахнул палочкой, по-видимому, остужая питьё, и, стянув бокал со стола, осушил его несколькими большими глотками.
Седрик стоял, распахнув от удивления свои красивые глаза, опушённые длинными ресницами. С минуту ничего не происходило, Малфой лишь сидел в ожидании результата, глядя на Диггори остекленелыми изумрудными глазами. Впрочем, то ли зелье подействовало быстро, то ли в голову Малфоя пришла какая-то новая идея, но щёки у него вспыхнули румянцем, а в глазах промелькнула какая-то искра. Малфой привстал со стула, неотрывно глядя на растерянного Седрика. Помолчав, он проговорил:
- Знаешь, Диггори, что бы ни случилось, я не оставлю тебя. Ты за всю свою жизнь не полюбишь меня так, как люблю тебя сейчас я. Но я не буду мешать тебе жить и канючить, умоляя о взаимности. Я же всё-таки знал на что шёл.
Пришло время удивляться самому Диггори. Судя по описанию эффекта воздействия, зелье должно было напрочь лишить человека разума и заставить влюбиться настолько, насколько это позволяют чувства и страсти. Странно, почему этого не произошло…
Малфой тем временем подбирался к выходу.
- Ох, совсем забыл… - он вынул что-то из-за пазухи. – Энгоргио! – и у него в руках оказался здоровенный том с покрытыми ржавчиной застёжками. – Вот, посмотри на досуге. Здесь много всего полезного, только не переборщи, как с этим твоим напитком. – Драко подмигнул и затянул за собой портьеру.
Седрик Диггори остался в полнейшем недоумении, но книгу раскрыл на первых страницах. В глаза бросились изумительно выполненные гравюры. «Стоит только набраться терпения», - подумал он, и, забыв про странный инцидент, погрузился в чтение.

***

Малфой направился в гостиную Слизерина. По-видимому, там произошло нечто необыкновенное: в гостиной толпился народ, кольцом окруживший кого-то, стоящего в центре, причитающего и всхлипывающего. Это оказалась Марта Марлоу, потерявшая, по её заверению, фамильную драгоценность. Её пытались утешать, как могли, говорили о том, что, скорее всего, кто-то отнёс книгу в библиотеку, в Запретную Секцию, раз этот фолиант представлял собой (по крайней мере, внешне) большую ценность. Вопрос был в другом: кто именно мог это сделать. Всхлипнув в очередной раз, Марта успокоилась и, увидев Драко Малфоя, отчего-то громко и радостно рассмеялась. «По-видимому, до неё дошли слухи о моей победе в состязаниях у Снейпа», - поморщившись, подумал Малфой. Удалившись в спальню для мальчиков, он с удивлением обнаружил там небольшой ящичек, принесённый двумя сипухами, сидящими в ожидании вознаграждения. Бросив птицам половину рождественского пудинга, полученного в честь праздника от родных, он раскрыл ящик и с удивлением обнаружил там уникальную коллекцию многоразличных колбочек и склянок, которой он прежде, даже отдалённо напоминающую эту, никогда не видел. И письмо от Снейпа. Тот, по-видимому, расчувствовавшись (что за ним обычно не наблюдалось), сердечно поздравил Драко с Новым Годом и Рождеством, и предложил ему посещать дополнительные занятия по Зельям, при желании приведя с собой кого-нибудь, чтобы не было скучно. Слизеринец рассмотрел эту прекрасную перспективу.
Учиться пришлось с Забини (однокурсником Малфоя) и грязнокровкой Гермионой Грэйнджер.

P. S.

 Отправлено: 11.10.13 21:02. Заголовок: А вот и Седрик Дигго..

А вот и Седрик Диггори... В исполнении моего любимого актёра (Р. Паттинсон): http://s018.radikal.ru/i517/1310/f5/b59ef7c2d341.jpg
То ли Роберт его сыграл блестяще, то ли что-то ещё, но у меня этот пейринг (Драко/Седрик) вызывает какие-то особые чувства. Трудновыразимые. Хорошие.

 Отправлено: 11.10.13 21:54. Заголовок: Вечерело. Молодой па..

Вечерело. Молодой парень направлялся от теплиц профессора Стебль в сторону громады Хогвартса. Это был Малфой, выпросивший у преподавателя парочку молодых мандрагор, необходимых для приготовления особо сложного состава. Отворив Выручай-комнату (которую, по великому счастью, уже вторую неделю никто не занимал), Драко решил посмотреть, что на этот раз удумал Диггори, к чему так готовился накануне. Седрик читал книгу зелий, захлопнув её за секунду до того, как в волшебную комнату зашёл слизеринец. На плите, как и всегда, булькал котёл; на этот раз от него шёл спиральный синеватый дымок, но, судя по обилию ингредиентов, разложенных по столу и даже по стульям, дело было сложное и требовало длительного времени для подготовки.
- Не иначе как хочешь подорвать школу? – Малфой притянул голову Седрика к себе и поцеловал его. – Что ты творишь такое, что скрываешь от меня, шельмец?
Диггори рассмеялся, как-то неестественно вывернулся и склонился над доской, на которой уже были нарезаны чьи-то препротивные не то щупальца, не то… бррр… пальцы. Малфоя снова передёрнуло. В последнее время он всё чаще замечал, сколь странно и резко отличается то, что окружало Седрика Диггори, выделяясь своим уродством, от самого Седрика, сиявшего, подобно лучезарному богу, особым, и солнечным, и сумеречным светом своей красоты – так красоту полудня сменяют закатные огни. Впрочем, вопросы эстетики волновали Малфоя мало: у него самого было врождённое чувство прекрасного; да, к тому же, он, как потомственный аристократ, был влюблён во всё прекрасное. А Седрик был необычайно красив: в чертах его лица было что-то по-эллински соразмерное, очертания губ говорили о неприкрытой чувственности, странным образом неуловимой на первый взгляд – как если бы его лицо было выточено из белого паросского мрамора.
Когда Диггори заканчивал толочь в ступе кости какой-то экзотической пташки, от которой помимо скелета остались ещё и радужные перья, дверь в Выручай-комнату распахнулась, и полог отодвинула не много ни мало, а сама Марта Марлоу. Ойкнув, она едва не выронила из рук мешочек, набитый чем-то вроде острых камешков.
- Марта! А ты что здесь потеряла?! – голос Малфоя показался ему самому звучащим глухо, точно из могилы. Ему и в голову не могло прийти, что Марлоу могли понадобиться дополнительные занятия зельями или их общая с Седриком тайна.
- Ничего страшного, Драко, она просто принесла мне безоара и несколько голов сазана по моей просьбе. У нас на факультете это трудно раздобыть, вот и пришлось спуститься в ваши подвалы с просьбой поделиться редкими и иногда запрещёнными штуками.
Малфоя не совсем удовлетворило подобное объяснение, но он не стал углубляться в подробности и расспрашивать об обстоятельствах их знакомства, хотя сейчас на то было самое время.
- Ну ты даёшь... - только и протянул Малфой. Его так и подмывало сморозить сейчас что-то не особенно приличное, но он сдержался. Отношениями с Седриком он дорожил в последнее время больше всего на свете, и больше всего на свете он боялся потерять его. И ещё он переживал по поводу зелий. Этого их нового общего увлечения. Седрик, наверное, зашёл в их изучении дальше, чем следовало пуффендуйцу, так далеко, что благословение наставника этого странного факультета теряло силу, и Диггори постоянно находился в опасности. «Великий тёмный маг» или «искусный зельевар с факультета Пенни Пуффендуй» звучало настолько же противоестественно, как «прославленный ботаник» среди слизеринцев.
Седрик Диггори долго думал над тем, как часто им всем не хватает того особого существа, которое серебряными пальцами раскрывает нам по утрам занавески в спальне, или даёт нам силы к жизни тогда, когда, казалось бы, иссыхали последние источники. Это то самое высшее существо, благодаря которому некоторые наши представления о вечном и неизменяемо прекрасном обретает форму, цвет и фактуру, но кто остаётся для нас недосягаемым идеалом.
Драко Малфой почитал Диггори именно таким своим образом-идеалом. Правда, недолго.
Наблюдая за тем, с какой лёгкостью Диггори находит точное и верное слово для фиксации самых неуловимых состояний, Драко удивлялся, откуда этот дар проснулся в Седрике. Наверняка, это была чисто пуффендуйская черта.

 Отправлено: 12.10.13 10:39. Заголовок: тэги: Охотники за сн..

тэги: Охотники за сновидениями

О, друзья, вот что значит писать и читать снейповские сказки перед сном... Всю ночь ко мне являлись все мои любови - от детсадовских до институтских в обличьях то Морганы, то Галадриэли, то других великих женщин мира, а потом... О... о... Такой слэш, что стыдно описывать. Да ещё в Хогвартсе, где предметы велись Эвелиной Хромченко. Пора учить окклюменцию - кто-то явно проникает в моё сознание. Где-то читал фик, в котором Драко с Поттером дрочили друг другу под партой. В сонник Фрейда не полезу, хоть убейте.

 Отправлено: 12.10.13 20:57. Заголовок: https://vk.com/hogwa..

https://vk.com/hogwarts_ups?z=photo-30629212_287854649%2Falbum-30629212_161757610%2Frev - премилое фото.) С ролевой по "Гарри Поттеру". Учитывая то, что в готический журнал "Похороним мечту" Рита настрочила статью про постановку ролевой по вселенной Роулинг.

 Отправлено: 12.10.13 21:40. Заголовок: А надежда всё поёт в..

А надежда всё поёт вдали...

Ахматова

Зная наизусть десятки её стихов, бродил по ночному городу - чем Оренбург хуже Петрограда? Благо что вымученная красота её строгих стихов - бальзам на душу уставшего от жизни человека во время, когда, казалось, "силы мира уже иссякли" - её же слова. Но полюбил я её боле всего за неоконченную поэму "Энума Элиш" (с древневавилонского "Когда вверху") - эта странная поэма масок, двойников и отражений. Но сейчас я говорю эпиграфом всё про моего героя, про Артура. Эх, самое страшное - потерять надежду. Особенно когда самому приходится становиться её предвестником, потеряв свою.

 Отправлено: 14.10.13 15:57. Заголовок: тэги: охотники за сн..

тэги: охотники за сновидениями

Видел сегодня во сне Нарнию - целый Ноев Ковчег говорящих животных под предводительством Крокодила, увещевающего не губить карпа для того, чтобы можно было его скрестить и вывести новый сорт Золотой Рыбки, тётушку Мэри, которая не хочет разбогатеть, потому что ей "и так хорошо", Питера с Люси и Аслана в доспехах,

А надо всем, огнем экстаза
Сжигая дух смятенный мой,
Витало, внятно лишь для глаза,
Молчанье Вечности самой!

II

Когда же вновь я стал собою,
Открыв еще пылавший взор,
Я схвачен был забот гурьбою,
Я видел вкруг один позор.

Как звон суровый, погребальный,
Нежданно полдень прозвучал;
Над косным миром свод печальный
Бесцветный сумрак источал.

(из "Парижского сна": http://www.bodlers.ru/111.html)

 Отправлено: 14.10.13 16:07. Заголовок: Видел ещё красный по..

Видел ещё красный поезд, увозящий понятно куда) Ну да ладно. В голове неотступно вертится песня Эмили Отемн "Opheliac" ("Сумасмшедшая Офелия". Opheliac - авторский неологизм, состоящий из Ophelia (Офелия, возлюбленная Гамлета) и maniac (безумный, помешанный)), которая очень мне нравится (качать тут, внизу страницы: http://neogot.ru/Emilie_Autumn.html). Судьба исполнительницы мне очень близка, да и клавесин со скрипкой, разбавленные истеричным вокалом, тоже неплохи.

Тебе известны игры, в которые я играю,
И слова, которые я говорю,
Когда хочу следовать своим собственным путем.
Тебе известна вся ложь, произносимая мной,
Ты прошёл сквозь ад,
А я говорю, что не могу остаться.
Ты знаешь, как бывает трудно
Сохранять в себя веру,
Когда всё и все
Превращаются во врагов и когда
Нет другого выхода.
В этом я обвиню тебя.
Я не та, кем хочу быть.
Надеюсь лишь на то, что в конце концов ты увидишь
Во мне сумасшедшую Офелию.

Я твоя сумасшедшая Офелия,
Мои чулки доказывают мою добродетель.
Я склонна нападать,
Но не хочу ранить тебя.
Плаваю ли я или тону -
Отныне это не твое дело.
Как мог ты подумать,
Что обладаешь знанием, как
Помочь мне жить?
И вновь вода поднимается
До того, как я ускользну.

...

Сомневайся в том, что звезды горят,
Сомневайся, что солнце движется,
Сомневайся, ведь правда может оказаться ложью,
Но никогда не сомневайся в моей любви**.


** Шекспир, "Трагическая история о Гамлете, принце датском"

 Отправлено: 14.10.13 21:24. Заголовок: P.S. про Диггори и М..

P.S. про Диггори и Малфоя

Малфой склонился над страницей. Его поразила гравюра, на которой были изображены страшные, по-видимому, муки человека, расщепляющего себя на куски. Догадываясь о метафоричности многих из приведённых иллюстраций, Малфой не очень-то испугался, но страх за Седрика липкой холодной рукой сжал что-то в самой глубине его закалённого сердца. Действительно, Диггори не стал бы рисковать, и с ним ничего страшного случиться бы не могло. Но, зная любовь своего приятеля к экспериментаторству, Драко мог предположить всё, что угодно. Вчитываясь в текст, он понял, что составление этого снадобья требовало двух месяцев постоянного внимания за процессом приготовления и множества опасных и труднодоступных ингредиентов. Но больше всего его поразило то, что комбинации всех необходимых компонентов сводились к пропорции 1:7, а подстрочный текст был написан чей-то, по-видимому, опытной и сведущей рукой. Этот почерк был знаком Драко до невероятия: так мог писать только тот, кто периодически отсылал его отцу письма странного и тёмного даже для Малфой-Менора содержания. Это могла быть рука только Волан-де-Морта.
Всё последующее изучение текста не оставляло сомнений: это был рецепт зелья, близкого по свойству к созданию крестража.

***
Малфоя мало волновало то, почему Диггори так увлекался зельями. Да и, действительно, удивляться тут было нечему. Рано или поздно могучий пуффендуйский ум должен был пресытиться благообразными сединами хогвартских наук и обратиться к занятиям запретным и тайным. Всё, что скрывалось под маской тайны волшебства, пускалось в ход. Облагораживая своё внутреннее «я» изучением Тёмных Искусств, Диггори становился всё более привлекательным для противоположного пола, но красота его становилась всё холодней и всё более напоминала греховную красоту признанных красавцев Слизерина. Без особых усилий заигрывая со школьными кокетками, Диггори всё более отстранялся от мира и всё больше погружался в себя, рассеянно глядя на надувшиеся губки своей очередной пассии. В таком состоянии духа к нему могли прийти самые страшные искушения, овладевавшие порой слизеринцами. И одно из них, наконец, пришло.
Создание крестража было особенно странной и запретной тайной Чёрной Магии. Исторических примеров, доказывающее их непосредственное положительное влияние на структуру тела и души, было ничтожно мало, всё остальное оставалось тайной за семью печатями. Профессора особенно не распространялись по этому поводу, библиотекарь мадам Пинс и слушать не желала просьб к доступу в Запретную Секцию, когда дело касалось Тёмных Искусств, и поэтому преподаватели ЗОТИ давно смирились с тем, что ученики повторяли лишь то, что слышали от них на предыдущих занятиях. О крестражах вскоре забывали, как, впрочем, и о самих преподавателях, сменяющих друг друга каждый год наподобие перчаток.
Малфой успокаивал себя надеждой на то, что необходимо отнестись к происходящему как к страшной бабушкиной сказке: если Седрика и захватила идея бессмертия, то та цена, какая требовалась для создания артефакта, добрым пуффендуйцем не рассматривалась.
Седрик Диггори только усмехнулся на высказывание Малфоя по поводу того, чем он таким занимается на досуге. Если бы Малфой узнал это, то просто не поверил бы. За короткое время Седрик изучил самые необыкновенные сочетания трав и компонентов, необходимых для приготовления сложных составов, а книга, полуслучайно оказавшаяся у него в руках с неделю назад, стала настоящим откровением, как некогда откровением стала для него любовь к Малфою. Всё, о чём Седрик не мог и мечтать, расположилось теперь в его голове в стройном порядке: самые сложные зелья, самые удивительные отвары, сулящие поразительные результаты при их практическом применении. Это были разделы высшей магии, той запретной и недоступной области, к изучению которых возможно подойти только из чистой любви к самому предмету. Расширяя горизонт познания, Диггори проникался идеями великих мыслителей тех древних дисциплин, которые столь изумительно резюмировались в старинном пособии Драко. Среди них были чудовищные, поражающие воображение средства достижения богатства, власти или любви – того, из-за чего человек расплачивается обычно совестью, душой или головой, - в общем, того, чего человечество домогается со времён своего возникновения. Неудовлетворённым же мыслителям следовало читать между строк, что Диггори и делал. В итоге, идея бессмертия, к чистоте которой лишь издалека приблизился в своих исследованиях Николас Фламель и Волан-де-Морт, преследовала его неотступно, заслоняя своей тенью даже самое сильное в жизни Седрика чувство: любовь к Драко Малфою.
Так в Выручай-комнате запылали тигли и спиртовки, в ступках толклись самые невиданные снадобья, колбы испускали странного вида пары и неслыханные ароматы – каждый день приближал пуффендуйца к заветной цели. Малфой и не догадывался, насколько приблизился к рубежам, откуда нет возврата, его талантливый ученик и верный возлюбленный.
Возможно, именно поэтому Малфой всё ещё не мог разобраться в своих чувствах к Седрику. Являлись ли их отношения даром единодушия во имя Высшей Любви, была ли это дружба в понимании Платона, или остатки необычных отношений из прошлой жизни – никто не знал. Они сошлись, как волны над могучей рекой при уходе Моисея из Египта, и в дальнейшем общий поток вынес из в бескрайнее море, заставившее их раствориться друг в друге.
Эта противоречивость, в общем-то, не помешала Малфою с пониманием относиться к странному увлечению друга науками, слабо соответствующим требованиям факультета Пенни Пуффендуй. То, что изучал Диггори, выявляло в нём всё хорошее и всё плохое, и тем яснее проступали в нём эти качества, чем прилежнее он погружался в древние манускрипты, посвящённые приготовлению и воздействию зелий на человека. К положительным можно отнести трудолюбие, широту души и доброту, к отрицательным – честолюбие, властолюбие и хитрость.
Седрик склонился над чаном с жидкостью, напоминающее расплавленное серебряное зеркало. Почти всё уже было готово, осталось лишь найти объект, на котором можно было бы использовать все эти наработки. И, хотя Малфой был противником всяких авантюр в сферах зельеварения, Диггори разлил жидкость по нескольким флаконам. Пока Малфой разгуливал по опушке Запретного Леса в поисках следов от копыт единорога, которые должны были привести его к кустам цветущего по ночам папоротника, Седрик навестил своих маленьких подопечных в Большом Зале и, минут за пять до начала пира, незаметно влил им в бокалы серебристую жидкость.
Результат не замедлил проявить себя. Спустя несколько минут глаза мальчишки и одной девочки с третьего курса Пуффендуя зажглись благородным огнём жажды знания, и вскоре мадам Пинс разносила по библиотечным столам кипы книг, про себя удивляясь, какая положительная ныне стала молодёжь. Драгоценных камней в нижней части часов Пуффендуя ощутимо прибавилось. Удивлённые профессора живо обсуждали произошедшее в «Трёх мётлах» и в учительской, и не замедлили отправить в Министерство Магии запрос об ускоренном курсе обучения талантливых воспитанников.
В хижине Хагрида выжидали Хэллоуина огромные, даже по меркам Большого Зала, тыквы. Чем снабдил Диггори лесничего, так и осталось тайной для профессора Стебль, пожелавшая использовать это снадобье на своих ростках в оранжерее.
Драко и сам едва не напился этой «ботанической дряни», как называл зелье Седрика Малфой, перепутав его с кубком тыквенного сока. Не понимал он и не любил искусственное воздействие на души и умы в поисках талантов, которые в определённых областях магического знания должны были вызревать сами, даже в тех случаях, когда способности к этому благороднейшему из искусств передавались ученику по наследству.
Однако нельзя сказать, что пуффендуйцы прониклись особой благодарностью к своему старосте, когда зелье потеряло свою силу, а программа повышенного уровня сложности из Министерства всё-таки пришла.

 Отправлено: 14.10.13 22:24. Заголовок: - Жизнь – не рай. Я ..

- Жизнь – не рай. Я не должна быть идеальной, - дерзко ответила одна из третьекурсниц Седрику, когда староста Пуффендуя велел ей одеть юбку подлинней. Когда Диггори отшутился от одного из своих подопечных, запустивших в него хлопушкой с куриными перьями фразочкой из Аристотеля: «Мы остаёмся без досуга, чтобы его иметь», то получил в ответ бумажный самолётик с выражением того же мыслителя с не менее выразительным парированием: «Тот остроумен, кто со вкусом шутит». Поэтому перед кабинетом Дамблдора, куда его по какому-то делу внезапно вызвали, у Седрика в голове всплыл следующего вида аристотелевский тезис: «Не было ни единого великого ума без безумной примеси». Подсознание, вероятно, апеллировало прямиком к директору, который на последнем занятии по трансфигурации, на котором он замещал МакГонагалл и погрузил всех в сон рассуждениями о том, как превращать спички в иголки.
Ничего особенного, в общем-то, в кабинете не произошло: директор расспрашивал его о состоянии вверенного ему в попечение корпуса воспитанников, сообщил, что Снейп похвалил последнее сваренное Седриком на уроке зельеварения снадобье и наградил старосту десятью баллами за примерное поведение его подопечных. На выходе из кабинета Дамблдор внезапно остановил его и сказал:
- Мистер Диггори, я касательно мистера Малфоя… Знаете, нам не дано выбирать время, в которое мы живём, но мы можем выбрать, как нам жить в этом времени.
С этими словами седобородый старец вручил удивлённому Седрику маленькие песочные часы на серебряной цепочке и подмигнул ему:
- Если бы вы знали Гриндевальда таким, каким помню его я, вы бы поняли меня так же, как понимаю я сейчас вас.
Размышляя над загадочной фразой директора, Седрик Диггори вышел из кабинета, но покраснел он только в гостиной своего факультета, когда понял то, на что намекал Дамблдор, говоря ему про Малфоя. Зачем ему этот Маховик Времени, который используется ишь в самых кризисных или необходимых ситуациях? Пропустив к выходу стайку хихикающих и кокетливо подмигивающих ему маленьких пуффендуек, он направился в спальню, чтобы захватить с собой старинный том, свою единственную надежду и упование.
Но книги на месте не оказалось. Седрик пришёл в отчаяние.

P. S.

 Отправлено: 15.10.13 21:29. Заголовок: Смотрел вчера на фес..

Смотрел вчера на фестивале "Восток-Запад: Классика и Авангард" пресмешной фильм о старушке-расистке, решившей от безденежья торговать гашишем. Уморительная лёгкая комедия, называется "Полетта": http://www.kinopoisk.ru/film/667025/

P. S. про Диггори с Малфоем

- На сегодня достаточно. Можете идти, - распустила Минерва МакГонагалл студентов. Усталые слизеринцы покидали кабинет трансфигурации. В последнее время лекции, устраиваемые МакГонагалл, были настолько утомительными, что даже Малфой, любивший этот предмет, устал от бесконечных циклов, эпициклов и тетраграмматонов. Подготовке своих студентов к экзаменам МакГонагалл уделяла много времени – неудивительно, что о ней с уважением отзывались все, кто у неё учился, даже отец Драко, несравненный Люциус Малфой.
По крайней мере, пищей для ума Малфой был обеспечен на долгое время. Размышляя над теорией и думая о том, куда бы эту теорию попрактичней применить, он оказался у двери Выручай-комнаты. Но, войдя в неё, Седрика он там не обнаружил. Не было его и в гостиной Слизерина, куда последний заимел привычку наведываться. Вскоре оба крыла факультетов Диггори и Малфоя были подняты на уши.
Обнаружился Седрик сам, выкарабкавшись из ванной старост. Посылая всех, в том числе и пуффендуйца, как можно дальше, Малфой за руку оттащил пропаренного Диггори в гостиную Слизерина, влил в него бокал абсента и начал расспрашивать его о причинах девиантного поведения.
- Ты что, дрочил там? – шипел Малфой, нервно выкуривая спёртую у папаши сигарету. Ты чуть с ума не свёл половину Хогвартса, а в первую очередь, меня.
- Уже и на личную жизнь времени нет, - пытался отделаться Седрик.
Не вышло.
- Это ты называешь «личной жизнью»?! Ты что, с русалкой роман завёл?!
На этих словах в углу гостиной кто-то вскрикнул. Малфой, да и все остальные, резко повернулись к углу. Там на зелёном кресле лежала в полуобморочном состоянии Марта Марлоу, небольшой котёл, установленный рядом и горящий на искусственном огне, чихал жёлтым паром. Разделочная доска с рассыпанными вокруг ингредиентами лежала рядом на полу.
К Марте поспешно подбежали несколько девочек, работавших рядом над домашним заданием. Растолкав всех. Подбежал и Седрик.
- Оставьте её, я знаю, что нужно делать, - бросил он в толпу удивлённых слизеринцев. Подобрав что-то с пола, он бережно растёр что-то в ладонях. Гостиную наполнил удивительный аромат.
- Это лист ацелиуса, - объяснил он. – Она в обмороке, но ничего страшного не произошло.
Седрик поднёс дивно пахнущие листья к лицу девушки. Спустя несколько секунд веки её вздрогнули, и красивые серые глаза бросили в лицо Седрика влюблённый и вызывающий взгляд. Она задрожала, когда их глаза встретились.
- Что-то особенное случилось? – холодно осведомилась она. – Если хотите, чтобы это действительно произошло, отведайте это варево. – Она кивнула в сторону котла.
Вскоре все разошлись по своим местам, а Седрик с удивлением заметил своё потерянное сокровище – древнюю книгу с рецептами редких зелий.
- Откуда она у тебя? – спросил девочку Седрик.
- Нашла там, где нигде не ожидала её увидеть, - саркастически ответила она. – Между прочим, это моя книга. По крайней мере, я занималась по ней до тех пор, пока она не пропала, и духу её не было до сегодняшнего вечера. Но я прощаю вам, - неожиданно мягко произнесла Марта. – Хотя бы потому, что вы помогли мне найти её, и вот сейчас…
Девочка неожиданно зарделась и бросила на Седрика смущённый взгляд.
Сам Диггори, казалось, был смущён ещё больше, и, чтобы поскорее завершить ситуацию, поспешил удалиться к Малфою, отвернувшегося к окну и глядевшего в сторону гор, снежные шапки которых возвышались над морем еловых макушек.
«Ах, - думалось Драко в это время , - Неужели во всём мире нет места безоблачному Раю, где можно было бы снять с себя бремя забот и треволнений, где ожила бы свирель чистого, божественного вдохновения, и земная ноша могла быть оставлена навсегда…»
Эти размышления прервал Седрик, погасивший свечи, висевшие вокруг Малфоя и потрепавший его по голове. Заурядные персоны не поняли бы их, да, впрочем, в такие минуты им и не хотелось, чтобы их кто-то понимал. Малфой ценил Седрика за многое, в том числе и за умение молчать и за то, что тот мог понимать Драко без слов. Редкий дар слизеринцу, драгоценность, затерявшаяся среди недалёких и неискушённых простофилей с Пуффендуя.
В тёмных закоулках Хогвартса Малфой сорвал у Седрика с губ прощальный поцелуй. Возвратившись в погружённую в полумрак гостиную Слизерина, он еле различал за высокими стенками резных зелёных кресел тени своих подопечных и сожителей. Расшевелив заклинанием дрова в камине, он бросил взгляд в угол, где Марта Марлоу обычно завершала свои каждодневные труды, но на этот раз это место пустовало. Груда серого пергамента лежала на столе, тускло освещаемая светом зеленоватых свечей. Гобелены, несмотря на то, что не были оживлёнными, как картины в Хогвартсе, казалось, двигались – страшные многоголовые гидры и огромные переплетённые растения готовы были заполонить собой всё пространство и то, что находилось в нём. Младшекурсники, кружком расположившиеся около витражного окна, развлекали себя тем, что рассказывали друг другу страшные истории. Кое-кто за столами дремал, выронив из рук перья. Два ухоженных домовых эльфа играли в карты, утопая в пушистом изумрудно-зелёном ковре. Первокурсники, растащившие все пирожные с серебряной посудины, давно уже видели четвёртый сон. Спать отправился и посетовавший на отсутствие сладкого Гойл, и, чертыхнувшись, едва не кувыркнулся через третьекурсника Рикки, потерявшего что-то на полу.В заключение он погасил камин в гостиной, не заметив Малфоя. Через несколько минут двери спальни для мальчиков закрылись и за Драко.
Прочитав перед сном страниц десять мистико-романтического романа, пересыпанного шуточками и вставками, понятными лишь тем, кто проучился на факультете Слизерин три-четыре года, Малфой прокрутил в голове события прошедшего дня, мысленно поцеловал Седрика и, погасив одну за другой свечи, висящие под балдахином, отдался объятиям Морфея.

 Отправлено: 16.10.13 15:56. Заголовок: тэги: охотники за сн..

тэги: охотники за сновидениями, сказки о любви

Видел сегодня во сне Мерлина. О боже, каким он казался мне тогда родным! Такие сны запоминаются надолго. В итоге погиб и Артур, и Мерлин. А мой Артур до сих пор что-то спит сном беспробудным за своим Круглым Столом. Наблюдается странная тенденция: во снах я обычно разгуливаю по странным местам в готических одеяниях, переплетённых кислотными шнурками и прочими предметами кибератрибутики. Подсел на "Дикого ангела" - песня из заставки вызывает у меня слёзы (редкое дело у меня в искусстве), так это прекрасно. Подобрал в итоге эту мелодию на пианино, а в детстве лихо отплясывал под неё в красной кепке, как у Милагрос.

...Ты плачешь, Красота! Ты, всем чужая ныне,
Мне в сердце слезы льешь великою рекой.
Твоим обманом пьян, я припадал в пустыне
К волнам, исторгнутым из глаз твоих тоской!


- О чем же плачешь ты? В могучей, совершенной,
В той, кто весь род людской завоевать могла,
Какой в тебе недуг открылся сокровенный?


- Нет, это плач о том, что и она жила!
И что еще живет! Еще живет! До дрожи
Ее пугает то, что жить ей день за днем,
Что надо завтра жить и послезавтра тоже,
Что надо жить всегда, всегда! - как мы живем!

Бодлер

Прекрасно и стихотворение Бодлера "Гимн Красоте": http://www.bodlers.ru/21.html

 Отправлено: 16.10.13 16:41. Заголовок: Как сердцу высказать..

Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймет ли он, чем ты живешь?
Мысль изреченная есть ложь.
Взрывая, возмутишь ключи, —
Питайся ими — и молчи.

Тютчев, "Silentium"

В последнее время мне так часто хочется рассказать кому-то что-то... Как, например, о том, что в моей жизни было столько сомнительных согласий, неудачных романов и разочарований, что я невольно напоминаю себе осуждённую жрицу из одноимённого стихотворения Брюсова, иными словами - этакую проститутку, овеянную ореолом романтизма. И будуар свой приспособил с намёком на это - виньетки Бёрдслея, рисунки на обоях и мебели в духе хорошего оформления "Цветов зла". И, конечно, своеобразные нравственные терзания после каждого шага в бездну мучают меня, когда я вспоминаю свои ранние привязанности, невинные и по-детски чистые, словно фимиам. Когда, держась за руки, мы ходили по лесам и степям, собирали цветы, а до заветного поцелуя оставался только один шаг. Впрочем, этими шансами я никогда не пользовался, сам не знаю, почему. А потом жалею, что был "добродетельным". Всё бы это в других словах, но, быть может, я был прав, зная порой свою тягу к безмерному эротизму. Хех.

Одна из осужденных жриц,
Я наблюдаю из кровати
Калейдоскоп людей и лиц,
И поцелуев, и объятий.

...

И ласки юношей, и грязь
Восторгов старчески бессильных
Переношу я, не томясь,
Как труп в объятиях могильных.

Желаний миг не для меня,
И утомляться не могу я:
Даю подобие огня,
Изображенье поцелуя...

 Отправлено: 16.10.13 18:54. Заголовок: В колонках: Эмили От..

В колонках: Эмили Отемн - Fight Like A Girl

Перепечатала-таки ваша Рита, как и обещала, хотя и с запозданием, ту статью про Эмили Отемн, которая ей так понравилась (из журнала "Ровесник" за март 2013), вот тут: Скрытый текст

Одна их тех, кого нельзя не заметить: яркая шевелюра, невероятные головные уборы, фантастические одеяния. И поведение её необычно: приступы необузданного веселья перемежаются с провалами в глубокую меланхолию. В звёздной среде депрессия с некоторых пор – модная тема, но Эмили – одна из немногих, кому притворяться не приходится. Она – жертва психического заболевания, известного как биполярное аффективное расстройство, которое прежде называли «маниакальной депрессией». И не только его. Эротика против классики Эмили Отемн Лиддел буквы алфавита и нотную грамоту разучивала одновременно. В четыре года она заиграла на скрипке, и выяснилось: у девочки – идеальный слух. «Это означает только одно: на карьеру в классической музыке вы просто обречены, - рассказывает она. – Такой дар не использовать – преступление. Так что детские годы я посвятила своему инструменту. Поставила перед собой цель: стать лучшей в мире скрипачкой». Покинув в четырнадцать лет Лос-Анджелес, Эмили направилась в консерваторию Университета штата Индиана. Занятия в пасторальных пейзажах девочке нравились: уединённая близость к природе была созвучна особенностям её замкнутой натуры. Но выявилась странность. Застенчивая и нелюдимая Эмили, выходя на сцену, словно выворачивалась наизнанку, становилась неузнаваемой. «Профессоров это ужасало: исполнительница – сосуд для музыки, её проводник, твердили они. Стоило мне надеть что-нибудь эротическое, все всплескивали руками: ни в коем случае, это же отвлекает зрителя, музыка превыше всего!» Болезнь, оплачивающая счета Эмили вернулась домой, разочарованная консерватизмом классической музыкальной среды. А вскоре многое в её поведении прояснилось. Мне поставили диагноз: биполярность; в этом и был корень зла. Оказалось, я генетически обречена: моя мать страдает тем же недугом, а отец шизофреник… Ну, а поскольку избавиться от болезни было уже невозможно, я решила выстроить на ней карьеру, заставить болезнь оплачивать свои больничные счета. Это была лучшая месть, какую только можно было придумать». Решение заняться сольной карьерой пришло не сразу. В течение нескольких лет после ухода из консерватории Эмили дрейфовала в той серой области, что пролегает между классикой и роком, приближаясь то к одному полюсу, то к другому. Она сыграла на скрипке для Кортни Лав, приняла участие в записи альбома Билли Коргана «The Future Embrace», только что выпустила два инструментальных альбома и несколько макси-синглов, выдержанных в стиле, который сама она определяет как «викториндастриэл». В 2003-м дебютировала с полноформатным студийным «Encahnt», а два года спустя… оказалась в психиатрической лечебнице. История о бунте против монстра, именующего себя «психиатрической медициной» адресована каждому, кто знает, что такое остаться один на один с бездушной системой «Умри, и всё кончится» «Если у вас такая болезнь, трудно угадать, что может стать последней каплей, - говорит Эмили. – Мысль о том, чтобы ускорить уход, преследовала меня с ранней юности. Как быть, если всё причиняет боль: дыхание, ходьба, мышление, жизнь? А в голове голос, увещевающий: «Зачем всё это терпеть? Умри, и всё кончится». В какой-то момент мне показалось, что единственный верный выход – прекращение пытки. Но юридически это преступление. Тебя помещают в сумасшедший дом и начинают лечить. Конечно же, тщетно». Итак, в 2005 году Эмили попыталась покончить с собой. После чего была направлена на принудительное лечение. Свобода – ещё не освобождение В клинике Эмили, как впоследствии она сама утверждала, подвергалась насилию – не только психологическому, но также физическому и сексуальному. Выйдя на свободу, она записала «Opheliac» (2006), альбом, в котором отошла от юношеских фантазийных тем и обратилась к мраку собственного внутреннего мира. А год спустя появился роман «The Asylum For Wayward Victorian Girl» («Сумасшедший дом для непослушных дев викторианской эпохи»), действие которого происходит в 1841 году. Это история о клинике, куда злоумышленники заманивают нормальных молодых женщин исключительно ради издевательств и пыток. В какой-то момент узницы находят ключ от главной двери… С этого момента сюжетную линию и подхватывает альбом «Fight Like A Girl», странная амальгама мюзик-холльной мелодрамы, индустриального хоррора (в котором теперь почти не слышно прежде доминировавшей скрипки, её заменил клавесин) и душераздирающих текстов, рассказывающих историю общественного насилия и индивидуального бунта. Самое время передать слово самой Эмили. Бои без правил «Fight Like A Girl» - не рок-альбом: это, с одной стороны, звуковая иллюстрация к роману, с другой – основа для будущего мюзикла, премьера которого состоится в 2014 году. В основу взяты несколько глав книги, где девушки понимают, что у них есть заветный ключ, вырываются на свободу и начинают «Чаепитие-с побоищем» («The Tea Party Massacre»). В заглавие альбома вынесена фраза («Дерешься как девчонка»), которой стыдят мальчиков, которые не научились драться по-настоящему. Никому и в голову не приходит, что для нас, девушек, она унизительна. К моменту рождения мы запрограммированы на то, чтобы быть слабым полом. И при этом нас большинство! Конечно, обещая «мстить 49 процентам», я не имею в вид войну по половому признаку. Просто современный мир так и остался патриархальным, и женщина здесь живёт в страхе. Когда мне говорят: после такого-то часа не выходи в такой-то район без сопровождения, что имеют в виду – что меня там будут дразнить? Или за мной будут ухаживать? Нет, имеется в виду, что меня изнасилуют. За что, почему? Пока этот страх будет жить в нас, ни о каком равенстве не может быть и речи. Единственное, что остаётся – научиться «драться, как девчонка»: без страха, без правил без уважения к нападающему врагу. Однажды вошедший оттуда не выйдет «Я вышла из клиники внутренне изуродованной. Мой мозг работает не так, как прежде, потому что мне давали препараты, о долгосрочном эффекте которых медицине ничего не известно. Что-то стало с памятью: оказывается, я прошла курс насильственной амнезии – они пытались стереть из памяти события, которые якобы имели на мою психику негативный эффект, но, конечно же, стёрли что-то другое: усложнили работу мозга с воспоминаниями. Позже, изучая вопрос, я выяснила, что был не единственной жертвой: у них это привычная практика. Так что мне всю жизнь суждено быть пациенткой. Потому что однажды вошедший в дурдом – или в тюрьму, что одно и то же, - внутренне останется там навсегда, даже если и освободится формально». Известно, что Эмили - не просто «выглядит как Алиса из фильма Тима Бёртона», как заметил кто-то из критиков. Она – прямой потомок Элис Лиддел (1852 – 1934), той самой, что вдохновляла Льюиса Кэррола - возглавляет подразделение фанатичных поклонниц, которые именуют себя «Plague Rats» («Чумные крысы») и следуют за ней повсюду. - сам шьёт себе сценические наряды и сама готовит косметику, напрямую заказывая ингредиенты, которые затем смешивает вручную. - не встречается с мужчинами, утверждая, что ей хватает «этих красавиц на сцене», имея в виду свою группу «Bloody Crumpets» («Кровавые лепёшки») Премьера мюзикла «Дерись как девчонка» состоится в 2014 году в Лондоне: это будет историческая сага, в которой занято около сорока артистов Э. Вермор

 Отправлено: 16.10.13 20:03. Заголовок: P. S. про Седрика и ..

P. S. про Седрика и Драко

Нет, ты не уйдёшь от нас и не будешь другим, а будешь такой же,
каков был: с сомнениями, вечным недовольством собой, напрасными
попытками исправления и вечным ожиданием счастья, которое не далось
и невозможно тебе.

«Анна Каренина»

В это время Седрик Диггори заканчивал писать в своём дневнике записку о пройденном дне. «Странно, - думал он, - странно и страшно жить на этой грустной планете, с которой, увы, не сбежать».
Седрик зажёг побольше свечей (он любил спать при свете) и, засунув руку под одеяло, чтобы совершить еженощный ритуал рукоблудия, внезапно вспомнил, что дал сегодня мистическую клятву, да не кому-нибудь, а своему любимчику Драко Малфою.
Наутро гостиную Пуффендуя наполнили дивные ароматы свежеиспечённых булочек, тортов и печенья. Эльфы-домовики, разодетые во все цвета радуги (некоторые старшие ребята снабжали их собственноручно сшитыми изделиями), разносили по комнатам восхитительного вида пряности к чаю. Седрик облюбовал себе место напротив камина. К нему тотчас же поспешил домовой эльф с подносом самых разнообразных сластей. Прибежала и присела к нему на колени первокурсница Каллиопа, попросившая рассказать ей что-нибудь из хогвартских историй. Сосед по спальне запустил в Диггори фальшивым громовещателем, объявившего от имени декана о том, что Малфой исключён из школы.
Не обращая внимания на эти шуточки, Диггори, как ни в чём не бывало, забавлял Каллиопу рассказами про привидений, приукрашенных легендами о профессорах Хогвартса. Рядом с ними присело ещё несколько первокурсников, которые внимательно слушали, а кое-кто даже приструнил своё перо записывать за рассказчиком. Внезапно дверь в гостиную отворилась, и туда завалился вдрызг пьяный Драко Малфой. Перегаром от него несло на несколько метров вокруг, но это не остановило раскрасневшегося и осунувшегося героя взглядом разыскивать своего любовника. Дети с визгом разбежались от «страшного дяди», когда тот направился прямо к Седрику.
- Где ты так наклюкался? – спросил Малфоя Диггори. Опять с Крэббом всю ночь бухали?
- Да нет… - Малфой раздражённо отмахнулся. – Бухачка здесь не при чём. По тебе соскучился.
Он смущённо посмотрел на Диггори. На ярком утреннем солнце волосы Малфоя отливали платиновым блеском, а глаза, казалось, зажглись своим собственным, удивительным огнём, вправленным в изумруд. Так он казался ещё прекрасней, чем был на самом деле. «Чёртов хорёк! – думалось Седрику. – И что меня так привязало к нему?»
Малфой теперь оглядывался по сторонам: не услышал ли кто его слишком раннего признания. Поняв, что на него вылупилась вся гостиная, Драко покрылся восхитительным румянцем.
- Пойдём отсюда! – точно маленький, потянул Седрика за рукав Малфой. – Ты же не забросил свои занятия, а мне одному заниматься со Снейпом и с этой Грейнджер невыносимо скучно.
Малфою и правда было скучно. Точно прочитав его мысли, Диггори решил прогулять травологию, и они спускались по каменной лестнице в сырые подвалы профессора зельеварения.

***

С какой любовью Седрик Диггори погружался в изучение и исследование истории магии, было не описать. Львиную долю в его конспектах по этому предмету занимала история Хогвартса. В гостиной своего факультета, зажигая побольше свечей, расположившись поудобней на большом плетёном кресле, Диггори узнавал и понимал многое из того, о чём и не догадывались некоторые его сверстники, ещё не соприкоснувшиеся с тёмной стороной жизни волшебного сообщества, с тайнами чёрной магии.
С того самого момента, когда Диггори свёл знакомство с Малфоем, жизнь пуффендуйского старосты кардинально изменилась. Всё темное, что связывали с семейкой Малфоев, было обращено, казалось бы, против Седрика. Печальная репутация Пожирателя Смерти, стелющаяся за Малфоем-старшим, сказалась и на репутации Диггори. Странного рода легенды окружили его фигуру, и многое, что было накоплено слизеринцами, было перенято пуффендуйцем: теперь Седрика чаще замечали в подвалах, чем на сочных лугах, раскинувшихся по обе стороны от Хогвартса, за книгами при свечах, чем играющего со своими младшими товарищами, в библиотеке, нежели гоняющим бладжеры на поле для квиддича.
Вот и сейчас, нацепив странные, разноцветные чулки, которые связала ему Виолетта, домовая эльфийка с хогвартской кухни, почему-то проникнувшаяся к Седрику симпатией, разложив перед собой ингредиенты для будущего зелья, Седрик всматривался в удивительные гравюры, оставленные неизвестным даровитым автором на благо искушённым любознательным исследователям. Разглядывать и интерпретировать сложную символику можно было бы часами: одних только напитков, продлевающих жизнь, было предложено десять вариантов, и все снабжены подробным комментарием, иной раз – легендой, вписанной чьей-то особенно старательной рукой.
На столике, за которым Диггори рассматривал старинный манускрипт, появились чашка с чаем и поднос со всякими сладостями. Потухшие к утру свечи висели в воздухе, и Седрик несколькими лёгкими движениями разогнал их. Перечитав последний рецепт, он отхлебнул чая и решил отправить Малфою сову.
Седрика забавляло это старинное средство передачи информации: оно напоминало ему ретро-модели его родителей, в особенности отца, который часто злоупотреблял предложенными ему на суд совести полномочиями отдела по контролю за магическими существами и связью с влиятельным журналом мод, редактируемый его матерью, диктующий стиль и законы эстетики всему волшебному сообществу.
Спальня для мальчиков в Пуффендуе представляла собой удивительное зрелище: великолепные, резного дерева кровати располагались напротив гигантского витража цветного стекла, выходящего прямо на Большое Озеро, со стороны которого к Хогвартсу примыкали восхитительные еловые леса и длинные, доходящие до горизонта, предгорья. Сбоку к витражу примыкали маленькие окошки, через которые можно было выпускать сов, чем Седрик сейчас и занялся. Черкнув пару нежных слов своему любимцу, Диггори подозвал свою совушку Долли и подвязал ей к ножке записку. Отправив сову, он присел на кровать и стал перебирать стопки пергамента, лежащие перед ним на столике. В это время в комнату завалились пуффендуйцы – как не вовремя! Это всё напоминало ему сцену из Нового Завета, когда читателям настоятельно не рекомендовалось мести бисер перед свиньями. Эти его друзья не разделяли ни его увлечений, ни прямых обязанностей Седрика – обязанностей старосты.

<…>

Долгое время отношения для Седрика представлялись тайною и загадкой, в особенности же те, которые он каждодневно наблюдал, глядя на влюблённые парочки, разгуливающие о коридорам и переходам замка. Самой большой удачей Седрику представлялось общение с природой. Это та радость, с которой можно было засыпать, не думая о ничтожестве и горестях жизни. Ему казалось, что природа хранит в себе немало удивительных тайн, ни одна из которых не была до сих пор передана человечеству. Именно то, что так сроднило души Малфоя и Диггори, явилось последнему тёмной лунной ночью упоительнейшим видением, затмевающим собой всё самое прекрасное, чего касался Седрик в своей недолгой, но утомительной жизни.
Малфой для Седрика был олицетворением всего глубокого и изящного, того, чего достигли все искусства, вместе взятые. Малфой был драгоценностью, которую необходимо было ценить. В этом мире, полном лжи, коварства и разврата, не находилось места более изящному и прекрасному, чем Малфой.
Иногда Диггори казалось, что его жизнь напоминала один долгий сон, долгий, как полуденный зной. И тогда всё, что связывало его с Пуффендуем, терялось в мареве этого золотого дня. <…>

P. S., думаю, следует